Грязнов А.Ф. Рецензия на кн. "А.Н. Книгин. Философские проблемы сознания. Томск: Изд-во Томского университета, 1999. 336 с." // Вопросы философии. № 7, 2000. С. 157-158.
Хотелось бы обратить внимание на это примечательное "периферийное" издание. Именно обратить внимание, ибо книга, вышедшая небольшим тиражом и под достаточно стандартным называнием, вполне может оказаться вне поля зрения философов и психологов. Между тем это вполне оригинальное, достаточно современное (т.е. соответствующее мировому уровню исследований проблемы) и провоцирующее на дискуссию исследование.
Авторская позиция, которую он проводит весьма последовательно, одновременно и проста, и сложна. Дело в том, что в основу своей методологии в качестве нормативного элемента автор кладет позицию "естественного" (философски нерефлексирующего) человека и того смысла, который он вкладывает в "сознание". В то же время справедливо говорится о том, что речь должна идти об "образе" такого человека, о сознании которого мы узнаем через речь и общение. Кстати, подобную методологию исследования автор называет "естественным реализмом"1.
Конкретно последовательность авторской позиции выражается в проведении принципа единства созерцания, переживания, мышления и деятельности как компонентов целостного сознания. При этом А.Н. Книгин, не без основания, предлагает освободиться от стремления определить сознание как строгий термин с четко очерченными границами. Нам достаточно того, что рассмотрение сознания в его имманентности дает объективное знание о нем. Созерцание, переживание, мышление и деятельность рассматриваются как "равноправные" источники данных для сознания, которые "одинаково реальны". Отсюда методологическая позиция автора дополняется принципом философского плюрализма.
Не хотелось бы подробно останавливаться на историко-философских "вставках" в основной текст книги, призванных показать, как развивались представления о сознании от античности до наших дней. В этом изложении есть как удачные характеристики, так и явные неточности. Вместо этого отметим новый поворот в развитии авторской концепции. Речь идет о принципиальном (и хорошо обоснованном) выделении в тексте классических онтологических категорий субстанции, атрибута и модуса. Автор книги использует оригинальный прием: он связывает сознание с каждой из этих категорий, добавляя определенные видовые характеристики ("сознание как идеальная субстанция", "сознание как атрибут материальной субстанции", "сознание как модус души" и пр.). Это позволяет систематизировать основные возможные трактовки сознания и четко показать их положительные и отрицательные стороны. Причем это хорошо согласуется с раннее заявленным плюрализмом: все эти трактовки, по мнению А.Н. Книгина, следует аккумулировать в современную культуру (при этом будут разные носители разных трактовок). Впрочем, симпатии автора на стороне экзистенциально-феноменологической онтологии сознания, которая уже не определяется ни через субстанцию, ни через атрибут, ни через модус (см. с. 62).
Используя возможности интроспективного метода, автор рассматривает сознание как сложное явление со своей структурой и различными уровнями организации. Подробно анализируется также элементный состав сознания. Поскольку, по собственному признанию автора, понятия "опыт" употребляется в работе не в эпистемическом, а в феноменологическом смысле, то в тексте рассматривается "опыт созерцания", "опыт переживания" (кстати, трактуемый как центр человеческой экзистенциальности) и "опыт мышления". Интересно употребление А.Н. Книгиным феноменологического термина "ретенция", позволяющего ему установить связь переживаний и созерцаний со словами естественного языка.
Книга о сознании была бы принципиально не полна, если бы была обойдена проблема бессознательного. В этом вопросе автор исходит из того, что мысль о бессознательном может возникнуть только из осмысления опыта сознания. А поскольку онтология бессознательного, как доказывает А.Н. Книгин, параллельна онтологии сознания, то бессознательное также может быть рассмотрено в классических категориях субстанции, атрибута и модуса. Бессознательное, кроме того, тематизируется в памяти и воле. "...Сознание и бессознательное... несут самостоятельные, хотя бы и взаимодействующие сущности, а суть два момента одного экзистенциального потока, невозможные друг без друга" (с. 129).
Анализируя проблему Я, автор попутно дает объяснение понятия привычки. "Понятие привычки - подчеркивает он, - достойно особого анализа, оно фундаментально определяет человека. Это великолепно доказал Гегель..." (с. 207). Вот здесь, как мне представляется, историко-философская эрудиция изменяет автору. Гегель ведь далеко не самый подходящий пример философа, разрабатывавшего проблему привычки. Следовало бы прежде всего вспомнить Юма, да и многих других представителей эмпиристской традиции. Да и общий авторский вывод кажется скорее загадочным, чем поясняющим: "В феноменологическом смысле привычка есть бытие в сумеречном сознании" (там же).
А.Н. Книгин, не относя себя к представителям аналитической философии, тем не менее отменно владеет методом концептуального анализа, фиксируя тончайшие нюансы употребления и взаимоотношения важнейших философских понятий. Эту положительную характеристику можно отнести прежде всего к рассмотрению в книге таких свойств сознания, как субъективность, идеальность и спонтанность. Что же касается "понимания", то как и в случае с понятием "опыта", эпистемической его трактовке автор предпочитает экзистенциальную: "Понимание есть состояние души (сознания), в котором отождествляется мой жизненный мир с другим" (с. 276). Дело в том, что в основу своего метода он кладет эмпиризм, трактуемый им не в познавательном, а в экзистенциальном смысле. Такова авторская позиция, приносящая свои плоды, однако, думается, эпистемический аспект сознания (и связанной с ним проблемы понимания) не может быть окончательно исключен даже в угоду "редукции" и изменению "установи". Впрочем, акцент на сугубо познавательные функции сознания потребовал бы книги, написанной в ином жанре.
Работа А.Н. Книгина, как мне представляется, наглядно показывает тот прогресс, который наметился в отечественных исследованиях проблемы сознания в постсоветское время. Разумеется, мы еще очень далеки от разгадки "тайны сознания", однако содержательные работы, подобные рецензируемой, существенно продвигают нас к этой (достижимой ли недостижимой - это не так уж и важно) цели.
___________
1 Термин "естественный реализм" сам по себе не вызывает нареканий. Но автору следует помнить, что подобный термин уже неоднократно использовался в истории философии. В особенности он характерен для британской мысли (natural realism), и в частности, для Шотландской школы здравого смысла ( кон. VIII - нач. XIX вв.) и ее более поздних последователей. Под таким реализмом, как правило, понималась позиция, согласно которой мы прямо, без каких-либо посредников (ментальных сущностей, идеальных форм и пр.) познаем предметы внешнего и независимо от нас существующего мира. В этом смысле понятие "естественного реализма" также близко к гуссерлевскому понятию "естественной установки". Если учесть, что концепция А.Н. Книгина близка феноменологической, то в отношении используемого им термина "естественный реализм" возникает определенное концептуальное напряжение.
